Время мечтать, прекрасные дамы и уважаемые господа

Сегодня в городе был первый правильный день третьего месяца года две тысячи первого. Ничто не убеждает в этом так, как возможность погреться на солнышке с бутылочкой пива. Возможно, кто-то хорошо чувствующий текущую политическую обстановку в стране упрекнет меня в инертности, бездушности, отсутствии патриотизма и непонимании важности момента. Мол, какое может быть пиво на солнышке, когда космически корабли бороздят просторы Верховной Рады?

Дележ власти и сопутствующих ей финансовых потоков -- зрелище конечно увлекательное, но только не в начале того шикарного периода, когда с каждым днем коротких юбок на улицах становится все больше, а замороженных тел, деревянных лиц и жуткой немотивированной злобы к окружающим в час пик -- все меньше. Какое может быть УНА-УНСО, скажите мне, какие могут быть правые, левые и средние ради-калы, когда на теплую зеленую скамейку, где я вкушаю хмельной напиток марки Оболонь , подсела девушка, оказавшись в непосредственной близости от моих глаз, ушей, волос и прочих фибр.

Моя ты прелесть. Волосы копной из паутины, -- разлетаются на свежем ветру, я не прочь ими укрыться и согреть тебя под этим покрывалом, лаская рукой впадинку на затылке -- это сакральное место -- через него я кончиками пальцев могу передавать свои мысли. В твоих глазах нездешнего цвета можно утонуть, но зачем мне в этот теплый день мрачные глубины, полные невыплаканных слез, -- не время им еще появляться, я задержусь на поверхности, выплыву на прогретую сегодняшним солнцем отмель, сегодня мы живем, а не выживаем, и я хочу тебя.

Я задыхаюсь, на минуту представив прикосновение к твоей коже, такой гладкой и нежной, что кажется, что ее солнечный свет может ее поранить. От вида межключичной ямки я просто тихо расплавляюсь. Она как будто специально создана для того, что бы служить первой остановкой на пути вниз, она и вестник многообещающих открытий в этом увлекательном путешествии, но полное легкого озорства и иронии предупреждение -- все уже пройдено на самом деле, посмотри, ведь это та самая капля, по которой мудрец заключает о существовании океана. Но разве я могу остаться мудрецом, приласкав взглядом такую межключичную ямку? -- нет, это было бы преступление против собственного естества.

Вид ее полной груди пробуждает какую-то частичку от новорожденного ребенка, ощущающего первобытный голод, и для меня это -- голод ради голода, а насыщаться можно бесконечно, пусть даже не касаясь, но эти персии, природой как будто созданные для того что бы ложиться в мужскую ладонь, -- нет, не самое интересное, -- есть между ними одно место -- закачаешься, ему посвящен отдельный раздел в китайском трактате о земной любви, почитайте обязательно.

Что за ступни она спрятала в полуоткрытые босоножки? -- я чувствую, что у нее греческая ступня, от этого появляется ощущение встающей на загривке шерсти. Тогда змея, еще пять минут назад дремавшая у основания моего позвоночника, что сейчас толчками поднимается вверх по столбу, вливается в голову и раскрывается внутри черепа, подобно тому, как рука вдевается в перчатку, заставляет меня смотреть своими глазами -- глазами чистого либидо, говорит мне, что у моего протодедушки вполне возможно была шерсть на загривке.

Бедра и то место, где сходятся ее ноги, сокрыто отрезом гладкой ткани на четырех пуговицах; юбка -- прекрасное изобретение средиземноморской культуры, и я хорошо вижу ее в пушистом махровом полотенце, от ключиц до ямочек на коленках, в которое она облечет свое совершенное тело, выходя из ванной. Это занавес, готовый в одно мгновение разойтись и явить действо, ставившееся на мировых подмостках несчетное число раз, каждое из которых -- вещь в себе, бог из машины, откровение. Она сама -- увертюра. К ночи безумия, перерождению, новой судьбе, -- по моему вкусу. Она -- весна.